Чему нас учит Киев

Всего реплик: 3

Участники дискуссии: Степан Пачиков, Сергей Кондрашов, Iouri Samonov

Фото: REUTERS

+T-

Хватит. Достаточно следить за происходящим в Украине, будто это интерактивный сериал про наших друзей и родню в знакомых пейзажах и интерьерах. Этакая приближенная к нам версия «Игры престолов», в которой мы болеем за Старков или за Ланнистеров с украинскими фамилиями и даже имеем возможность им советовать, задавать каверзные вопросы, хвалить и ругать по ходу действия.

Как нам постоянно и справедливо напоминают украинцы, у них там другая страна. С их точки зрения, нам их до конца никогда не понять, можно только поверить и поддержать — или записаться в «ворiженьки», которые рано или поздно «згинуть, як роса на сонці».

Нам говорят из Киева: о себе лучше подумайте. Один фейсбук-френд вывесил у себя две фотографии: вот украинцы с дубинками и самодельными щитами теснят «Беркут», а вот московские омоновцы скрутили и ведут активистов в плюшевых костюмах лосей. Подпись: «За последние несколько дней мы опередили Россию в ментальном смысле ровно на 30 лет. Все просто: россияне остались у Оруэлла в 1984 году, мы у себя в 2014-м».

Не стоит обижаться. Ну да, у нас вообще-то 4G-интернет по всему городу, а в Киеве и 3G не очень-то есть — ну и где 2014-й на дворе? Но правда и то, что в России «винтят» сотни людей за сбор на улице без спроса, а других сажают на четыре года за то, что в нынешнем Киеве и дракой не сочли бы. И не выходят на следующий день на улицы сотни тысяч людей, как, я сам видел, было в Киеве. И не возникает внезапно реальная угроза винтящей власти.

Долой эмоции. Бессмысленно ввязываться в споры о том, кто кого и в чем обогнал. Пора осмыслить случившееся применительно к нашей стране, России. Вот некий несовершенный набросок повестки, которая здесь возникает в связи с украинскими событиями.

1. Какие причины для революции наподобие украинской есть у нас?

• Сходство между Партией регионов и «Единой Россией» бросается в глаза. Обе структуры — объединения ворующих временщиков, для которых любая идеология служит лишь прикрытием. Коррупция — объединяющая черта свергнутого украинского и правящего российского режимов. Если бы многим российским чиновникам пришлось в спешке бежать и революционные массы захватили их резиденции и офисы, они, без сомнения, нашли бы не менее интересные бумаги, чем те, что выловили журналисты из воды в Межигорье.
• Золоченые интерьеры чиновничьих квартир здесь многих, как и в Украине, распаляют. Чиновники и депутаты, здесь тоже, бравируют труднообъяснимыми доходами, заметно превышающими средние по стране. С особым цинизмом используемые и никем не скрываемые привилегии и безнаказанность чиновников, их детей и прочей родни, а также силовиков вызывают возмущение у всех, от небедных бизнесменов до пенсионеров.
• Искать справедливости в судах бесполезно: ими командуют чиновники, а когда чиновникам это ни к чему, судей покупают оптом и в розницу.
• Деятельность законодателей никак не связана с запросами общества. Что их Рада, что наша Дума много лет как улетели в космос и регулируют вещи, которые никто их регулировать не просит.
• Оба режима, их бывший и наш нынешний, брутальны и нацелены на подавление свободы самовыражения. Для обоих режимов типично восприятие «населения» как тупой биомассы, которой можно управлять, как стадом, с помощью немудрящей телепропаганды и подачек из бюджета.

2. Каких украинских причин для революции нет у нас?

• У России никто не отбирал «европейскую мечту»: максимум, о чем мы здесь мечтаем в связи с Европой, — это о безвизовых поездках в Париж и Лондон. Украинцы хотят, чтоб их страна была, как Польша, еще одним нормальным европейским государством в составе ЕС. Жителей России, которые хотят того же для своей страны, раз-два и обчелся.
• Среди нас лишь меньшинство считает национальную идентичность России попранной. В Украине это распространенная точка зрения хотя бы из-за того, что национальный язык много где не употребляется, а в других местах изуродован.
• Россией не правит некий региональный клан, который без уважения относится к традициям остальных регионов. Наши «питерские» — это не «донецкие», они не воспринимаются даже в Москве как чужаки, что уж говорить об остальных регионах России, где к питерцам относятся лучше, чем к москвичам. Чувство, с которым львовяне говорили «спасибо жителям Донбасса», жители российской провинции испытывают разве что к кавказцам.
• Россия, в отличие от Украины, не просто богатая страна, а страна с богатым государством. У нас порядка четверти населения занято в госсекторе, в Украине — примерно 22%. Но платят нашим бюджетникам и работникам всяческих госструктур намного больше. Средняя зарплата врача в России в прошлом году превысила 39 000 рублей, а в Украине она перед самой революцией составляла 3227 гривен, или, по тогдашнему курсу, 12 600 рублей. Хотя и цены в Украине ниже, это огромный разрыв в благосостоянии, из-за которого социальное неравенство с ворующими чиновниками украинцы воспринимают острее русских. В России и пенсии выше, и сеть социальной поддержки прочнее, чем в Украине. Власть у нас больше тратит на создание базы поддержки — и потому что у нее есть нефтегазовые доходы, которые это позволяют, и потому что Путин умнее и дальновиднее Януковича.

3. Хотим ли мы такой же революции, как в Украине?

Если отмести эмоции, ответом, пожалуй, будет однозначное «нет». Мой список, чего именно не нужно, примерно вот такой:

• Крови и стрельбы. «Лес рубят — щепки летят» — это для России, с ее-то историей, особенно неприемлемая идея. У нас, если начнут стрелять, восемью десятками жертв не обойдется.
• Жажды мести, люстраций и проскрипционных списков. Даже некоторые мои коллеги такие составляют: мол, нижеперечисленным надо запретить работу по профессии за поддержку режима. В Украине пытаются грабить дома приспешников Януковича, ранили его бывшего главу администрации, Андрея Клюева, подозреваемого в том, что это он приказывал разгонять Майдан. Самого Януковича, если поймают, могут и на куски разорвать, как Каддафи, — это следствие пролившейся на улицах крови.
• «Народного правопорядка». Вернуть милицию на улицы с первого дня революции не удалось, потому что к ней было многовато ненависти, а с отрядов самообороны, взявших на себя полицейские функции, спрос небольшой: это слишком молодая и не обремененная профессионализмом система. Киеву еще повезло: он изначально спокойный, безопасный город. В жесткой и недружелюбной Москве добровольцев вместо полиции больно даже воображать. Имеет смысл также представить себе вооруженных футбольных фанатов и борцов за национальное самосознание, патрулирующих улицы нашего «разноцветного» мегаполиса, а не лилейно-белого Киева. Не знаю, как вы, а я этого категорически не хочу.
• Нынешней оппозиции у власти. Наблюдая, как грызутся за портфели в новом украинском правительстве представители недавних оппозиционных партий, понимаешь, что, даже если народ на улицах этим политикам не доверяет и видеть их у власти не очень хочет, выдвинуть кого-то вместо них он не очень-то и способен. Политик — это профессия, и заниматься управлением все равно будут те, кто ей владеет. Но при репрессивных режимах не только во власть, но и в оппозицию идет отрицательный отбор: в ней оказываются и люди, чья смелость — оттого, что нечего терять. Александр Турчинов в роли спикера и и.о. президента — это все равно что у нас какой-нибудь Борис Немцов. Те, кто сейчас как бы власть в Киеве, — Ukraine's de facto leaders, как их называет The Wall Street Journal, — это как если бы у нас взял власть приснопамятный Координационный совет оппозиции и сейчас пытался бы распределить министерские посты по «куриям», каждая группка — среди своих. Хотелось бы более разумного варианта.

4. Тогда чего мы, собственно, хотим?

Лично я — мирной смены власти на нерепрессивную. Украинцы ведь тоже этого хотели, но, слово за слово, вышло то, что вышло.

Пока наметившийся экономический спад еще не озлобил достаточное число российских граждан, у противников путинского правления есть время на партийное строительство и участие в выборах, — сперва в Мосгордуму, а потом, видимо, и в Госдуму. Нужна организация и нужно представительство в действующих органах власти — украинский опыт четко указывает нам на это. В 2012 году в Украине состоялись довольно честные парламентские выборы, и если бы не избранная тогда Рада, власти в Киеве сейчас не было бы совсем. К выборам надо готовиться и уже сейчас выдвигать фигуры, способные возглавить конкретные ведомства, а пока — стать депутатами и войти в профильные комитеты. Надо еще учиться контролировать выборы не только в Москве, но и по всей России, чтобы их не украли снова, как в 2011 году.

Все это скучно — не баррикады и не «коктейли Молотова», — но иначе ерунда получится.

5. Чем чревата украинская революция в краткосрочной перспективе?

В первую очередь — репрессиями, конечно. Любые проявления протеста в России сейчас будут особенно жестко подавляться, потому что Путин должен непременно показать, что он не Янукович какой-нибудь и ноги об него не вытрешь.

Репрессии непременно последуют — и уже начались — против «сомнительных» СМИ, но также против блогов и мелких сайтов оппозиционной направленности. Украинскую поляну Янукович и его «семья» основательно вытоптали, но всякая мелочь осталась и пригодилась революционерам. Давить будут без особой изобретательности, и ужесточение цензуры в интернете — это неизбежность. Всем, кто делает что-либо неподцензурное в Рунете сейчас, нужно думать о переезде в неместные доменные зоны, переносить информацию — хотя бы резервные копии — на серверы за пределами России. Всем, кто хочет иметь доступ к неподцензурной информации, — скачивать Tor: возможно, скоро он пригодится.

Спасибо украинским братьям за все это, — но надо понимать, что они, замерзая на улицах Киева, а то и воюя со спецназом, решали свои проблемы и вовсе не обязаны были думать о наших.

6. Что может украинская революция значить для нас в долгосрочной перспективе?

Сейчас трудно представить себе, что у них получится что-либо путное: страна в руинах, а людей, способных на жесткое и при этом качественное антикризисное управление, на горизонте пока не видно; даже если они появятся, не факт, что их подпустят к власти. Скорее, политики побоятся действовать жестко, отказываться от социальных обязательств, набранных при прежних режимах ради голосов на выборах. И чуда не будет.

Но украинцы не раз удивляли в последние три месяца, пусть и не всегда приятно. Это безбашенный, непредсказуемый, способный на подвиги народ. Поэтому есть вероятность, что они сумеют предотвратить экономический коллапс, получат международную помощь и начнут проводить разумную политику — а не такую, как та, из-за которой в Египте за революцией последовал военный путч. Показать сияющий пример — лучшее, что украинцы сейчас могут сделать для нас, соседей.

Если у них все выйдет, необходимость смены режима станет более очевидной и у нас. И можно будет говорить не только об учете украинских ошибок, но и о копировании тамошнего опыта.