17 августа 1939 года датировано письмо Иосифу Сталину, написанное Фёдором Раскольниковым. Советский дипломат, стоя на пороге смерти из-за тяжёлой болезни, обвинил Сталина в организации репрессий. Мы вспомнили 5 самых известных писем «отцу народов».
1. Письмо Фёдора Раскольникова.
Бывший советский посол в Афганистане, Эстонии, Болгарии и Дании, Фёдор Раскольников решил не возвращаться в Советский союз в 1938 году, узнав, что на родине его уже ждут уголовные обвинения, репрессии и гибель. За это он был объявлен «вне закона».
Письмо Раскольникова Сталину было опубликовано 1 октября 1939 года, уже после смерти дипломата. По версии историка Роя Медведева, до Раскольникова всё же добрались агенты НКВД. Жена Раскольникова утверждает, что он умер от пневмонии; Нина Берберова пишет в своих мемуарах, что дипломат покончил с собой из-за тяжёлой болезни.
«Сталин, вы объявили меня "вне закона". Этим актом вы уравняли меня в правах — точнее, в бесправии — со всеми советскими гражданами, которые под вашим владычеством живут вне закона. <...> Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста, никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза — все в равной мере подвержены ударам вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели. <...>
Вы сковали страну жутким страхом террора, даже смельчак не может бросить вам в лицо правду. <...> Вы уничтожили партию Ленина, а на её костях построили новую партию "Ленина-Сталина", которая служит удачным прикрытием вашего единовластия. <...> Вы душите советское искусство, требуя от него придворного лизоблюдства, но оно предпочитает молчать, чтобы не петь вам "осанну". Вы насаждаете псевдоискусство, которое с надоедливым однообразием воспевает вашу пресловутую, набившую оскомину "гениальность"».
2. Письмо Николая Бухарина
Одним из тех, в чьём уничтожении обвинял Сталина Фёдор Раскольников, был Николай Бухарин — один из лидеров большевистской партии, теоретик-экономист и бывший редактор партийной газеты «Правда». Бухарин не понял сперва, в жернова какой бесчеловечной машины он попал. На суде он каялся и протестовал, объявлял голодовку — и всё это бывшие товарищи по партии тотчас же ставили ему на вид как очередное доказательство его мнимой виновности.
Находясь в тюрьме, Бухарин велел жене передать письмо для Сталина — Анна Ларина записала его почти «на память», поэтому ручаться за точность формулировок нельзя. Тем не менее, это — исторический документ — в нём Бухарин разгадал задумку режиссёра репрессий:
«...Я не могу уйти из жизни, не написав тебе этих последних строк, ибо меня обуревают мучения, о которых ты должен знать. Стоя на краю пропасти, из которой нет возврата, я даю тебе предсмертное честное слово, что я невиновен в тех преступлениях, которые я подтвердил на следствии. <...>
Мне не было никакого «выхода», кроме как подтверждать обвинения и показания других и развивать их: либо иначе выходило бы, что я «не разоружаюсь»... Есть какая-то большая и смелая политическая идея генеральной чистки а) в связи с предвоенным временем, b) в связи с переходом к демократии. Эта чистка захватывает а) виновных, b) подозрительных и с) потенциально подозрительных. Без меня здесь не могли обойтись. Одних обезвреживают так-то, других — по-другому, третьих — по-третьему. Страховочным моментом является и то, что люди неизбежно говорят друг о друге и навсегда поселяют друг к другу недоверие. <...>
Ради бога, не пойми так, что я здесь скрыто упрекаю, даже в размышлениях с самим собой. Я настолько вырос из детских пеленок, что понимаю, что большие планы, большие идеи и большие интересы перекрывают все... Если бы я был абсолютно уверен, что ты именно так и думаешь, то у меня на душе было бы много спокойнее. Ну, что же! Нужно, так нужно. Но поверь, у меня сердце обливается горячей струею крови, когда я подумаю, что ты можешь верить в мои преступления и в глубине души сам думаешь, что я во всех ужасах действительно виновен <...>
Моя внутренняя совесть чиста перед тобой теперь, Коба. Прошу у тебя последнего прощенья (душевного, а не другого). Мысленно поэтому тебя обнимаю. Прощай навеки и не поминай лихом своего несчастного».
3. Письмо подполковника Орловского
Подполковник госбезопасности Кирилл Прокофьевич Орловский был личностью легендарной. Некоторые уверены, что он был одним из прототипов Роберта Джордана, главного героя романа Эрнеста Хемингуэя о Гражданской войне в Испании «По ком звонит колокол». Последней его операцией стала попытка устранения нацистского гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе — Орловский был тяжело ранен, потерял слух и пережил ампутацию руки почти в полевых условиях.
Поселившись в 1944 году в Москве, Орловский почувствовал, как он сам писал в письме Сталину, что материально живёт хорошо, а морально — плохо. Цитат из его письма мы приводить не будем: это экономические выкладки и цифры. Скажем лишь, что просьбу Орловского — сделать его председателем колхоза на родной Могилёвщине, разорённой войной — удовлетворили, и герою войны удалось воплотить в жизнь свои планы. Колхоз «Рассвет» деревни Мышковичи стал первым послевоенным колхозом-миллионером, а Орловский ещё раз послужил прототипом героя художественного произведения — речь о фильме «Председатель» с Михаилом Ульяновым в главной роли.
4. Письмо Анны Павловой
У ленинградской портнихи накипело: она написала всё, что думает о советской власти и сталинском строе, не выбирая выражений, подписалась и оставила свой адрес — хорошо понимая, что это самоубийственно. О биографии женщины до письма известно немного; за эту выходку ей дали 10 лет лагерей, во время «большого террора» приговор пересмотрели, и Павлову расстреляли.
«Да неужели тебе не надоело, тиран русского народа, со своими паразитами-коммунистами играть комедию? Кричите на всех перекрестках, пишите, что весело живется только в СССР, больше нигде. За рубежом: голод, холод, нищенство, — а что делается у тебя под носом, ты ничего не видишь. Ты выйди из святых стен Кремля да посмотри, до чего довел народ бедный, ходят как тени загробные от твоей весёлой жизни: оборванные, разутые, голодные и холодные. <...>
Кричите, что Пятаков и др. враги народа. Да Вы и есть единые враги русского народа, изверги, иезуиты, вампиры народные, а тех, что расстреляли, есть мученики правды. Ты думаешь, один ты умен, как поп Семен, а все дураки, ничего не понимают, — не думай, люди терпят из-за своих близких; у кого мать, отец, дети, муж, жена, а у меня никого — вот и пишу. <...>
Кирова убили — за одного ублюдка сколько пролито крови и разорено семейств, а кричите, что гнев народа, народ требует смерти. Врете, бандиты, кровопийцы, это Ваши слова, а не народа. Народу этого не надо, народу нужна здоровая, сытая жизнь и культурная, а это твои слова, чтобы удержаться у власти. <...>
Я знаю, меня не направите этапом к господам. Я требую себе расстрела и с радостью умру, чтобы глаза не видели этой нищенской жизни. Заранее предупреждаю — расстреливайте сразу, так как на Ваших каналах, куда Вы ссылаете народ (без насилья, как кричите), я работать не буду, на месте убьете, а я палец о палец не ударю для бандитов. Народ живет не для себя, а живет для коммунистических ублюдков-паразитов. Может быть, Ленин был бы жив, не мучил бы русский народ, а может бы сам попал в оппозицию или — его бы по-кавказски придушили в Кремле».
5. Письмо Ольги Аросевой
Последнее письмо носит полулегендарный характер, и текст его нам неизвестен — но оснований не доверять народной артистке у нас нет. Ольга Аросева выросла в семье советского дипломата, была лично знакома со Сталиным и даже принесла ему, девятилетняя, в подарок на день рождения цветок. Охрана, правда, в Кремль не пустила, но обещала передать.
Когда в 1938 году Александра Аросева арестовали и казнили, Ольга решила написать «другу всех советских детей» письмо, в котором объясняла, что отец не мог быть шпионом и предателем. Сталин ничего не ответил — ни письмом, ни действием, после чего Ольга приняла для себя решение не вступать в комсомол. Отметим, впрочем, что от неминуемых, казалось бы, репрессий в отношении членов семьи «врага народа» её спасло то, что мать с отцом уже давно к тому времени находились в разводе, и Аросева с сестрой жили с матерью и отчимом.
1. Письмо Фёдора Раскольникова.
Бывший советский посол в Афганистане, Эстонии, Болгарии и Дании, Фёдор Раскольников решил не возвращаться в Советский союз в 1938 году, узнав, что на родине его уже ждут уголовные обвинения, репрессии и гибель. За это он был объявлен «вне закона».
Письмо Раскольникова Сталину было опубликовано 1 октября 1939 года, уже после смерти дипломата. По версии историка Роя Медведева, до Раскольникова всё же добрались агенты НКВД. Жена Раскольникова утверждает, что он умер от пневмонии; Нина Берберова пишет в своих мемуарах, что дипломат покончил с собой из-за тяжёлой болезни.
«Сталин, вы объявили меня "вне закона". Этим актом вы уравняли меня в правах — точнее, в бесправии — со всеми советскими гражданами, которые под вашим владычеством живут вне закона. <...> Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста, никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза — все в равной мере подвержены ударам вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели. <...>
Вы сковали страну жутким страхом террора, даже смельчак не может бросить вам в лицо правду. <...> Вы уничтожили партию Ленина, а на её костях построили новую партию "Ленина-Сталина", которая служит удачным прикрытием вашего единовластия. <...> Вы душите советское искусство, требуя от него придворного лизоблюдства, но оно предпочитает молчать, чтобы не петь вам "осанну". Вы насаждаете псевдоискусство, которое с надоедливым однообразием воспевает вашу пресловутую, набившую оскомину "гениальность"».
2. Письмо Николая Бухарина
Одним из тех, в чьём уничтожении обвинял Сталина Фёдор Раскольников, был Николай Бухарин — один из лидеров большевистской партии, теоретик-экономист и бывший редактор партийной газеты «Правда». Бухарин не понял сперва, в жернова какой бесчеловечной машины он попал. На суде он каялся и протестовал, объявлял голодовку — и всё это бывшие товарищи по партии тотчас же ставили ему на вид как очередное доказательство его мнимой виновности.
Находясь в тюрьме, Бухарин велел жене передать письмо для Сталина — Анна Ларина записала его почти «на память», поэтому ручаться за точность формулировок нельзя. Тем не менее, это — исторический документ — в нём Бухарин разгадал задумку режиссёра репрессий:
«...Я не могу уйти из жизни, не написав тебе этих последних строк, ибо меня обуревают мучения, о которых ты должен знать. Стоя на краю пропасти, из которой нет возврата, я даю тебе предсмертное честное слово, что я невиновен в тех преступлениях, которые я подтвердил на следствии. <...>
Мне не было никакого «выхода», кроме как подтверждать обвинения и показания других и развивать их: либо иначе выходило бы, что я «не разоружаюсь»... Есть какая-то большая и смелая политическая идея генеральной чистки а) в связи с предвоенным временем, b) в связи с переходом к демократии. Эта чистка захватывает а) виновных, b) подозрительных и с) потенциально подозрительных. Без меня здесь не могли обойтись. Одних обезвреживают так-то, других — по-другому, третьих — по-третьему. Страховочным моментом является и то, что люди неизбежно говорят друг о друге и навсегда поселяют друг к другу недоверие. <...>
Ради бога, не пойми так, что я здесь скрыто упрекаю, даже в размышлениях с самим собой. Я настолько вырос из детских пеленок, что понимаю, что большие планы, большие идеи и большие интересы перекрывают все... Если бы я был абсолютно уверен, что ты именно так и думаешь, то у меня на душе было бы много спокойнее. Ну, что же! Нужно, так нужно. Но поверь, у меня сердце обливается горячей струею крови, когда я подумаю, что ты можешь верить в мои преступления и в глубине души сам думаешь, что я во всех ужасах действительно виновен <...>
Моя внутренняя совесть чиста перед тобой теперь, Коба. Прошу у тебя последнего прощенья (душевного, а не другого). Мысленно поэтому тебя обнимаю. Прощай навеки и не поминай лихом своего несчастного».
3. Письмо подполковника Орловского
Подполковник госбезопасности Кирилл Прокофьевич Орловский был личностью легендарной. Некоторые уверены, что он был одним из прототипов Роберта Джордана, главного героя романа Эрнеста Хемингуэя о Гражданской войне в Испании «По ком звонит колокол». Последней его операцией стала попытка устранения нацистского гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе — Орловский был тяжело ранен, потерял слух и пережил ампутацию руки почти в полевых условиях.
Поселившись в 1944 году в Москве, Орловский почувствовал, как он сам писал в письме Сталину, что материально живёт хорошо, а морально — плохо. Цитат из его письма мы приводить не будем: это экономические выкладки и цифры. Скажем лишь, что просьбу Орловского — сделать его председателем колхоза на родной Могилёвщине, разорённой войной — удовлетворили, и герою войны удалось воплотить в жизнь свои планы. Колхоз «Рассвет» деревни Мышковичи стал первым послевоенным колхозом-миллионером, а Орловский ещё раз послужил прототипом героя художественного произведения — речь о фильме «Председатель» с Михаилом Ульяновым в главной роли.
4. Письмо Анны Павловой
У ленинградской портнихи накипело: она написала всё, что думает о советской власти и сталинском строе, не выбирая выражений, подписалась и оставила свой адрес — хорошо понимая, что это самоубийственно. О биографии женщины до письма известно немного; за эту выходку ей дали 10 лет лагерей, во время «большого террора» приговор пересмотрели, и Павлову расстреляли.
«Да неужели тебе не надоело, тиран русского народа, со своими паразитами-коммунистами играть комедию? Кричите на всех перекрестках, пишите, что весело живется только в СССР, больше нигде. За рубежом: голод, холод, нищенство, — а что делается у тебя под носом, ты ничего не видишь. Ты выйди из святых стен Кремля да посмотри, до чего довел народ бедный, ходят как тени загробные от твоей весёлой жизни: оборванные, разутые, голодные и холодные. <...>
Кричите, что Пятаков и др. враги народа. Да Вы и есть единые враги русского народа, изверги, иезуиты, вампиры народные, а тех, что расстреляли, есть мученики правды. Ты думаешь, один ты умен, как поп Семен, а все дураки, ничего не понимают, — не думай, люди терпят из-за своих близких; у кого мать, отец, дети, муж, жена, а у меня никого — вот и пишу. <...>
Кирова убили — за одного ублюдка сколько пролито крови и разорено семейств, а кричите, что гнев народа, народ требует смерти. Врете, бандиты, кровопийцы, это Ваши слова, а не народа. Народу этого не надо, народу нужна здоровая, сытая жизнь и культурная, а это твои слова, чтобы удержаться у власти. <...>
Я знаю, меня не направите этапом к господам. Я требую себе расстрела и с радостью умру, чтобы глаза не видели этой нищенской жизни. Заранее предупреждаю — расстреливайте сразу, так как на Ваших каналах, куда Вы ссылаете народ (без насилья, как кричите), я работать не буду, на месте убьете, а я палец о палец не ударю для бандитов. Народ живет не для себя, а живет для коммунистических ублюдков-паразитов. Может быть, Ленин был бы жив, не мучил бы русский народ, а может бы сам попал в оппозицию или — его бы по-кавказски придушили в Кремле».
5. Письмо Ольги Аросевой
Последнее письмо носит полулегендарный характер, и текст его нам неизвестен — но оснований не доверять народной артистке у нас нет. Ольга Аросева выросла в семье советского дипломата, была лично знакома со Сталиным и даже принесла ему, девятилетняя, в подарок на день рождения цветок. Охрана, правда, в Кремль не пустила, но обещала передать.
Когда в 1938 году Александра Аросева арестовали и казнили, Ольга решила написать «другу всех советских детей» письмо, в котором объясняла, что отец не мог быть шпионом и предателем. Сталин ничего не ответил — ни письмом, ни действием, после чего Ольга приняла для себя решение не вступать в комсомол. Отметим, впрочем, что от неминуемых, казалось бы, репрессий в отношении членов семьи «врага народа» её спасло то, что мать с отцом уже давно к тому времени находились в разводе, и Аросева с сестрой жили с матерью и отчимом.
Читайте также:
Читайте также:
Комментариев нет:
Отправить комментарий