Мы обвиняем Запад в собственных грехах

21 июля 2014 в 18:56, просмотров: 43727

фото: Наталья Мущинкина

Образ России в качестве образца традиционной морали и духовности прочно укрепился в умах: уже более половины россиян, по данным соцопросов, считают, что консерватизм помогает нам сохранять традиции и одновременно двигаться вперед. При этом все более расхожим становится противопоставление «наших правильных и традиционных ценностей» идеалам «загнивающей и погрязшей в разврате» Европы.

Однако при ближайшем рассмотрении этот образ оказывается не более чем идеализированным мифом или, если хотите, спускаемой сверху национальной идеей. Стоит всего лишь изучить цифры открытой статистики, чтобы понять: картинка перевернута фактически с ног на голову. Если вам придется столкнуться лицом к лицу с человеком, отстаивающим тезис о крахе семейных ценностей в Европе, поинтересуйтесь, не в курсе ли он, какой процент браков заканчивается разводом в России и в европейских странах; знает ли, какая страна является одним из мировых лидеров по количеству абортов; или каков коэффициент рождаемости в России и насколько он «превышает» среднеевропейский показатель.

Как же обстоит дело в реальности?

Если количество браков в России за последние 50 лет неуклонно уменьшается (и это общеевропейская тенденция), то статистика разводов показывает обратную динамику. С 1950 года количество разводов в России увеличилось в 13 раз, и сегодня у нас расторгается каждый второй брак. В 2012 году было заключено 1 213 616 браков, а количество разводившихся пар достигло 641 101. В 2013 году этот показатель увеличился до 667 971 развода. Цифры внушительные, но ценности для сравнительного анализа они не представляют: очевидно, что девятая по численности населения страна мира имеет большее количество разводов, чем любая европейская страна. Корректнее оперировать таким показателем, как общий коэффициент разводимости, который отражает количество зарегистрированных разводов на 1000 человек постоянного населения. По данным Росстата, в 2013 году на тысячу россиян пришлось 4,7 развода. Более высокими показателями в Европе может «похвастаться» только Украина, а среди представителей Западной Европы коэффициент в среднем не превышает 3.

Далее. Очевидно, что в традиционном обществе, базирующемся на культе семьи, должно рождаться довольно много детей. Но и в этом вопросе Россия не впереди, а позади Европы, хотя и не намного. Согласно данным последнего обновления всемирной книги фактов ЦРУ, по коэффициенту рождаемости Россия занимает 168-е место из 224 с показателем в 11,87 родов на тысячу населения. То есть на тысячу населения ежегодно приходится чуть меньше 12 младенцев, и это без учета младенческой смертности. Практически во всех странах Западной Европы, которая, по мнению многих россиян, «вырождается», это значение находится либо на том же уровне, либо несколько выше, а в США достигает 13,42. Причем такое положение дел обусловлено не низкой способностью россиян к воспроизведению и не приверженностью к современным методам предохранения от беременности, а в большей степени устоявшейся практикой абортов.

Долгое время Россия оставалась мировым лидером по количеству абортов в относительном выражении, уступая в абсолютных цифрах только Китаю. В 2012 году на каждые 100 родившихся детей пришлось 49,7 аборта, в то время как аналогичный усредненный показатель по странам Евросоюза — 22. Получается, что в России к абортам прибегают в два раза чаще, чем в европейских странах. Неудивительно, что на волне столь впечатляющих цифр в последние годы у нас начала разворачиваться общественная дискуссия по поводу запрета абортов или же ужесточения правил доступа к ним. Я отнюдь не считаю, что ситуацию можно переломить с помощью каких-либо ограничений. Только повышение осведомленности граждан о методах контрацепции и вреде для женщин искусственного прерывания беременности способно снизить количество абортов до европейского уровня. Это же актуально и для проблемы распространенности заболеваний, передающихся половым путем, которая у нас, «носителей особой морали», стоит острее, чем в «развращенной» Европе. Так, «СПИД в России распространен более, чем в каком-либо другом европейском государстве», говорится в докладе UNAIDS, подразделения ООН, занимающегося помощью ВИЧ-инфицированным.

Итак, детей у нас рождается меньше, а разводов и абортов — больше, чем на Западе. И при такой неутешительной динамике Россия продолжает опережать Европу и США по количеству детей-сирот в 4–5 раз. Если в советские времена в России насчитывалось 87 тысяч сирот (по данным на 1989 год), то сегодня их количество уже превысило 650 тысяч (без учета беспризорников). Эта цифра вполне сопоставима с показателями послевоенного времени, когда страна потеряла значительную часть взрослого населения. Но в отличие от тех лет большинство современных сирот фактически сиротами не являются. У них есть биологические отец и/или мать, лишенные своих прав из-за злоупотребления алкоголем, наркотиками или нахождения в тюрьме. Таких «социальных» сирот у нас в стране 80%. При этом россияне не являются активными усыновителями. До принятия т.н. «закона Димы Яковлева» треть российских сирот обретали семью за рубежом, и больше всего — в США.

Вопрос отношения к «чужим» детям является важной составляющей «моральности» общества, и приведенные данные прямо противоречат придуманному для России образу. Во многих европейских странах вообще не существует такого понятия, как детский дом. Ребенку, попавшему в сложную ситуацию, практически сразу находят приемную семью. Также там развита система усыновления из третьих стран. И вот по этому показателю мы с Западом оказываемся в абсолютно разных категориях. Если на долю США, Испании, Франции, Италии и Канады приходится максимальное количество международных усыновлений, то Россия наряду с Китаем, Гватемалой, Украиной, Колумбией, Эфиопией, Гаити и Индией, напротив, являются главными «поставщиками» сирот.

Не в пользу нашей страны говорит и такой показатель, как отношение государства к пенсионерам и в целом их положение в обществе. Так, в Индексе качества жизни и благополучия пожилых людей 2013 года, составленном неправительственной организацией HelpAge International совместно с Фондом ООН в области народонаселения, Россия заняла 78-е место из 91, расположившись между Лаосом и Непалом и уступив всем постсоветским государствам. А по критерию благоприятности среды для стариков Россия и вовсе на предпоследнем месте.

Получается, что, обвиняя Европу в отходе от традиционных ценностей, у нас намеренно игнорируют статистические данные, поскольку тезис об исключительности и консервативности России с ними никак не вяжется. А заявления о загнивающей и аморальной Европе выглядят просто смешными.

Не разобранным остается еще один «грех», вменяемый у нас Европе, а именно — гомосексуализм и в целом лояльное к нему отношение. В этом вопросе Россия действительно позиционирует себя как ярый традиционалист. Противопоставление, казалось бы, налицо: у них — гей-парады и кое-где разрешены однополые браки, а у нас почти год как принят закон о запрете гей-пропаганды. Но и здесь не все так просто, как кажется на первый взгляд.

В России вопрос о сексуальных меньшинствах не стоял на повестке дня до тех пор, пока не стал раздуваться сверху. Конечно, отдельные малочисленные акции представителей ЛГБТ случались и раньше, но в целом присутствие этой категории граждан в обществе было едва заметно. И нынешние соцопросы показывают: у 80% россиян нет ни одного знакомого гомосексуалиста. Но не потому, что в российском обществе их в процентном отношении меньше, чем в других, а потому, что данное «отличие» у нас считается ненормальным и среди гомосексуалистов принято скрывать свою ориентацию. Что касается т.н. «пропаганды гомосексуализма», то лишь 6% заявили социологам, что когда-либо ее замечали. Получается, что никакого общественного запроса для принятия ограничительных мер не было. При этом под воздействием реальной, а не мифической антигейской пропаганды россияне все негативнее относятся к сексуальным меньшинствам, и наше общество сейчас более гомофобно, чем двадцать лет назад. Впрочем, это же актуально и для некоторых католических европейских стран. Только там, в отличие от нас, не принимают никому не нужных законов.

Но давайте зададимся вопросом: могло бы истинно гомофобное и традиционное общество поставить зрительским голосованием трансвестита Кончиту Вурст на третье место в финале «Евровидения»? А наше — поставило. Значит, не такие уж разные мы с Европой. И это, по-моему, самый главный миф.