Перемирие в Донбассе — победа или поражение России
Какие плюсы сможет извлечь Москва из украинского кризиса, возьмется ли Путин за Казахстан, кто сильнее в Кремле — партия мира или партия войны
В продолжительность перемирия не верят ни в Киеве, ни в МосквеФото: ИТАР-ТАСС / Константин Сазончик
Вот уже неделю на юго-востоке Украины не ведутся активные боевые действия. Мирный план, со своим вариантом которого первым выступил российский президент устраивает, однако, далеко не всех. Сомнения в продолжительности прекращения огня высказал, например, бывший министр обороны ДНР Игорь Гиркин (Стрелков). С его точки зрения, победа — это военный разгром украинской армии, которого ополченцы смогут добиться лишь при более активной поддержке России. Так была ли победа? И последует ли повторение донбасского сценария в других местах компактного проживания русских в бывших советских республиках? Ответы ищут известные политологи Константин Костин и Алексей Макаркин.
Константин Костин, председатель правления Фонда развития гражданского общества, бывший глава управления по внутренней политики президента России:
— Перемирие на Украине в значительной степени является заслугой президента России, поскольку предложенный Путиным мирный план создал условия для подписания минского меморандума о прекращении огня. Теперь надо посмотреть, как долго это перемирие будет соблюдаться, поскольку имеется очень много противоречий между договаривающимися сторонами. Тем не менее, на сегодняшний день можно констатировать, что гражданская война на Украине остановлена. И это, повторю, во многом заслуга российского лидера.
Если говорить о том, как прекращение огня на Донбассе скажется на поддержке Владимира Путина россиянами, то надо принимать во внимание, что у президента и так беспрецедентно высокий рейтинг. Одобрение политики Путина уже превысило 80 процентов и даже находится где-то ближе к 90. Это очень высокий уровень консолидации граждан вокруг лидера страны и рассуждать о том, что шаги по урегулированию конфликта, предпринимаемые для предотвращения гуманитарной катастрофы, гибели людей, сделаны из каких-то конъюнктурных соображений – просто аморально.
Всем тем, кто требует более решительных действий российского руководства на Украине, я хотел бы напомнить, что позиция России всегда была твердой и последовательной. Мы всегда выступали только за политическое урегулирование конфликта. Поддержка нашей страной ДНР и ЛНР конечно существует, но эта поддержка моральная, политическая и гуманитарная, а не военная. Безусловно, у нас в России есть граждане, которые считают, что надо немедленно развернуть дивизии, но политики должны действовать в интересах всех, у них совершенно другой уровень ответственности, особенно если мы говорим о президенте.
Перемирие — это только первый этап. Есть план Путина, в котором говорится, что для поиска путей политического урегулирования нужно сначала заморозить военную фазу конфликта. И это сделано. Дальнейшее — вопрос переговоров. Нужно посмотреть, как свою часть договоренностей выполнит Киев. В Раду должен быть внесен законопроект о самоуправлении этих территорий. Также должен быть закреплен статус русского языка, принята программа восстановления разрушенного. Еще очень много подводных камней. Киев говорит об особом статусе в составе Украины, но руководство ЛНР и ДНР настаивают на независимости. Боевые действия закончились где-то посередине Донецкой и Луганской областей. Конечно заявления украинских властей о строительстве некой стены на границе, равно как и новые антироссийские санкции Запада никак не способствуют переговорному процессу.
Предметом переговоров точно не может быть статус Крыма, поскольку он и так очевиден. И по российским законам, и с точки зрения международного права полуостров — часть России. Этого отдельные страны и личности могут не признавать, но российский статус Крыма — объективная реальность.
Москва также не может, как призывают некоторые, обменять признание нового статуса Крыма на отказ от поддержки жителей юго-востока Украины. И в Донецкой, и Луганской областях в основном проживают этнические русские. На Украине живет около 8 миллионов русских. Их интересами Москва не может пренебречь. Россия является гарантом законных интересов всех русских, она — центр русского мира. При этом действия российского руководства по защите интересов соотечественников находятся в русле международного права. Нашим диванным ястребам конечно не хватает стремительного танкового рывка, но шаги, предпринимаемые властью, безупречны. У нас есть масса примеров, когда другие страны в схожих обстоятельствах ведут себя далеко не так сдержанно.
Что касается высказываемых опасений по поводу повторения событий, схожих с украинскими, в других постсоветских странах, где также проживает немало этнических русских, то они малообъяснимы. Абсолютно надуманной выглядит история с трактовками высказываний Владимира Путина по поводу казахстанской государственности и реакции на них в самом Казахстане. Российский президент как раз говорил вполне комплиментарно в адрес властей соседней страны. Было сказано, что, да, не было раньше традиции государственности у казахов, но она создана, существует, и Казахстан успешно развивается.
Рассуждения о том, не может ли сам факт проживания где-то за границей русскоязычных граждан стать основанием для военного вторжения, просто абсурдны. Поскольку никакого военного вторжения со стороны России не происходило и не происходит ни на Украине, ни где бы то ни было еще. Конфликт на украинском юго-востоке имеет сугубо внутриукраинские причины. Конечно, если бы не политическая поддержка России, восстание, скорее всего, было бы подавлено, украинские вооруженные силы действовали бы жестче, шире применяя оружие массового поражения. В сдерживании Киева позиция Москвы сыграла существенную роль. Но не приходится говорить о том, что защита Россией прав русских на Украине стала причиной конфликта. Я что-то не слышал о том, что в других странах на просторах СНГ или в мире по местам компактного проживания русских вели бы огонь из установок «Град». Не вижу оснований для того, чтобы такая ситуация повторилась в Казахстане, Узбекистане или любой другой постсоветской стране. Там бывают случаи конфликтов на национальной почве. Но нет столь масштабных нарушений прав человека по национальному признаку, дискриминации, тем более на государственном уровне. Ситуация на юго-востоке Украины должна стать уроком, показывающим, чем заканчиваются эксперименты с попыткой в XXI веке построить сугубо мононациональное государство в многонациональной стране.
Карта противостояния на юго-востоке Украины
Алексей Макаркин, заместитель директора Центра политических технологий:
— Расценивать перемирие на Украине как победу Владимира Путина я бы не стал. На мой взгляд, согласие Москвы на прекращение огня в Донбассе — это попытка выйти из ситуации с максимальными для российской стороны плюсами. Теперь есть два варианта. Если перемирие сорвется, оно останется лишь небольшим эпизодом в российско-украинских отношениях. Второй вариант — перемирие даст шанс на то, чтобы на долговременной основе прекратить конфликт. Не о победе, а о некотором успехе можно было бы говорить, если бы Москве удалось решить ряд вопросов. Ей хотелось бы сохранить свое влияние на востоке Украины, при том, что официально эта территория останется украинской. Россия очень хотела бы фактического (понятно, что юридически никто на это не пойдет) признания за собой Крыма. Москва также рассчитывает подтвердить прежние, выгодные ей, газовые соглашения с Украиной. Наконец, российским властям хотелось бы добиться отказа Киева от вступления в НАТО, сохранения внеблокового статуса Украины.
Однако многих участников конфликта никакой компромисс устроить не может. Это, например, касается самопровозглашенных республик. Среди их лидеров много тех, кто не мыслит себя частью Укераины, не может смириться с тем, что надо будет где-то на территории ДНР и ЛНР поднимать украинский флаг. Достаточно сложная ситуация и в украинской элите. У президента Порошенко и его окружения на повестке дня — парламентские выборы. Почему, говоря о победе Путина, мы забываем, что его украинскому коллеге еще больше необходимо оформить мирные договоренности, как свой колоссальный успех. Кроме того, в украинском правительстве и власти в целом довольно много фигур, которые в принципе не хотят договариваться.
Что касается Запада, то его позиция сложнее. И Евросоюз, и США пытались достичь договоренностей с Москвой по украинскому кризису. Однако на Западе не было и нет консенсуса по вопросу об условиях компромисса. Ряд стран выступали за то, чтобы санкции не вводить. В итоге долго эти санкции вымучивали, откладывали. Но в конце концов восторжествовала точка зрения, что раз за перемирием в Донбассе дальнейших шагов по деэскалации конфликта не следует, Запад проявит слабость, не наказав в очередной раз Москву. Как результат нежелания показать слабость мы видим новый пакет европейских и американских санкций. Оговорки об их возможной отмене говорят лишь о том, что Запад признает: шанс на договоренности с Россией еще есть, но шанс не очень большой. Надо учитывать, что абсолютно у всех участников данного конфликта интересы носят противоположный характер и никто никому не верит.
Российская власть в этих условиях безусловно продолжит устами наших ура-патриотов демонстрировать и Украине, и Западу, и, например, Казахстану (по поводу государственности которого вдруг разгорелась полемика) более жесткие варианты действий России на постсоветском пространстве. Слова, подобные тем, что говорил в адрес Украины на брифинге в Москве Игорь Гиркин (экс-министр обороны ДНР. — «Профиль») или Владимир Жириновский произнес в адрес Казахстана — это стремление показать, вот, дескать, что будет, если не удастся достичь договоренностей, учтя пожелания России. Это обычная в такой ситуации тактика. Российская власть всегда позиционировала себя по центру, она не хочет занимать крайние позиции. Но для этого нужно, чтобы кто-то эти крайние позиции занимал, тем более, что таких персонажей хватает. Многие полагают, что в России есть партия войны, которая готова в ближайшее время на Аляске высадиться и поднять там российский флаг, и есть партия миротворцев, которые хотят решать проблемы исключительно переговорами и компромиссами. На самом деле все сложнее. Людей, желающих только переговоров, или, напротив, только масштабной конфронтации, на самом деле не очень много. Кремль демонстрирует оба эти подхода одновременно. Чтобы добиться успеха на переговорах, с его точки зрения, надо сначала укрепить свои силовые позиции. В августе на востоке Украины в результате контрнаступления ополченцев именно такое укрепление силовых позиций России и произошло. И незамедлительно после этого Путин дал сигнал к началу переговоров. Наступление бойцов ДНР и ЛНР конечно не должно было закончиться броском к Киеву, оно лишь было призвано усилить позиции на переговорах. А также снять непосредственную угрозу самопровозглашенным республикам. Если бы они рухнули, тогда вообще о чем переговариваться? Такая же картина и в большой игре с Западом. Москва дает понять, что если Запад не пойдет на уступке в вопросе об Украине, то у России есть в запасе другие аргументы, в том числе и в других болевых точках бывшего СССР. Кстати, есть примеры такого же давления на Россию и со стороны Запада. Британский премьер Дэвид Кэмерон говорит: если вы будете продолжать в том же духе на востоке Украины, мы для Россию выключим SWIFT (международная система банковских переводов. — «Профиль»). Так что в принципе реализация более радикального курса российским руководством возможна, но на сегодняшний момент в Москве превалирует желание договориться и зафиксировать те плюсы, которые получены Кремлем в украинской партии.
Комментариев нет:
Отправить комментарий