О том, как донские казаки лишились национальной автономии, предав атамана Степана Разина
Часть первая
28 августа 1671 года Войско Донское присягнуло на службу царю Московии Алексею Тишайшему. Эта присяга, в соответствии со статусными представлениями Средневековья, навсегда лишала донских казаков национальной автономии и передавала территорию Войска Донского под «высокую руку московского самодержца». Такой стала расплата за предательство мужественного борца за свободу Дона атамана Степана Разина.
«И знает четыре языка инородческих,
а может и более того…»
Степан Разин родился весной 1630 года в станице Зимовейская на Дону. В детстве его называли «тумой», что на языке казаков означало — ребенок, родившийся от брака казака и женщины нерусского (кавказского или азиатского) происхождения.
Представления этнических казаков о войсковой ценности молодых казачат были в ХVII веке весьма любопытны. «Тума» — сын казака и, например, карачаевки — не имел никаких ограничений в личных гражданских правах и мог быть свободно избран на любую войсковую должность наравне с сыном казака и казачки. «Болдыри» — казацкие дети от великорусских жен — получали подобные же права не с рождения, а только по достижении 21 года — в том случае, если их личные воинские качества, прежде всего поведение в бою, не вызывали у казаков нареканий.
Степан Разин бросает в Волгу персидскую княжну, гравюра из «Трех путешествий» Яна Янсена Стрейса
Как это было принято в семьях этнических казаков, Разин получил хорошее домашнее образование, в первую очередь языковое. Как сообщают источники, он свободно владел калмыцким и татарским языками, достаточно хорошо мог изъясняться по-турецки и на фарси.
Даже враждебный Разину русский хронограф был вынужден признать, что «Стенька-вор грамоте зело премного обучен и знает четыре языки инородческих, а может боле того…».
Великий русский и украинский историк Николай Костомаров оставил замечательную характеристику Разина. «Это был человек чрезвычайно крепкого сложения, предприимчивой натуры и гигантской воли. Своенравный, столько же непостоянный в своих движениях, сколько и упорный в предпринятом раз намерении, то мрачный и суровый, то жестокий до бешенства, то преданный пьянству и кутежу, то готовый с нечеловеческим терпением переносить всякие лишения; некогда ходивший на богомолье в отдаленный Соловецкий монастырь, но впоследствии хуливший имя Христа и святых его».
«Характерник» и колдун
Разин, несмотря на свое донское происхождение, был убежденным поборником идеалов и традиций Запорожской Сечи. Став атаманом, он последовательно стремился унифицировать локальные традиции донской вольницы с казацким «запорожским стандартом». Как отмечает Костомаров, Стенька завел в своем войске даже такой непопулярный у донцов запорожский обычай, как наказание смертью казака, допустившего физическое насилие над христианской женщиной или интимную связь с замужней казачкой.
Одним из запорожских заимствований Разина стали, по-видимому, мистические практики «характерства». Воинский орден «характерников», рудименты которого сохранялись в среде кубанского казачества вплоть до конца ХIХ века, являлся одним из самых таинственных институтов Запорожской Сечи.
«Характерство» посвященных в него казаков — это сложные, по сути языческие (ведические) заговорные практики, призванные защитить казака от пули, горячего коня от запала, их обоих от укуса змеи и тому подобное. «Характерники» могли осуществлять — и в средневековых источниках отмечается немало фактов этого — наговор на пушки и ружья противника, когда неожиданно и по непонятной причине всегда надежное оружие вдруг не могло стрелять. Они были способны исчезать из вида — «яко дым» — на совершенно открытой местности, легко «замовляли» кровь, льющуюся из глубокой раны.
Разин, бесспорно, обладал какими-то практиками «характерников». В самых отчаянных ситуациях он никогда не терял самообладания, над его умом и телом было бессильно спиртное, он был способен увидеть точное месторасположение потерянной вещи за много десятков верст, мог неожиданно потеряться из вида в чистом поле на глазах у сотен людей. «В его взгляде было что-то повелительное, — пишет Костомаров, — толпа чувствовала в нем присутствие какой-то сверхъестественной силы, против которой невозможно было устоять, и называла его колдуном».
Русские народные предания повествуют, что «чародей Стенька останавливал плывущие суда своим ведовством». У него была якобы заветная буддийская кошма, на которой атаман мог свободно переплывать любые водные пространства и даже летать по воздуху. От гневного взгляда Разина люди якобы каменели, а перед ласковым взором атамана не могла устоять даже самая убежденная нравственница.
В эпоху Средневековья некоторые поступки Разина действительно могли вызывать в простонародье мистический ужас. Например, случай поднесения «в дар» Волге персидской княжны, запечатленный в народной песне, был реальным событием, причем, видимо, далеко не единственным. Источники свидетельствуют, что именно таким способом Разин успокоил разбушевавшийся Каспий во время возвращения казацкого войска после победоносного рейда к берегам Персии.
Уже первый выход атамана Разина на историческую авансцену сразу же дал повод для слухов о его «чародействе». Когда струги Разина в первый раз спускались по Волге к Каспию, воевода Царицына князь Андрей Унковский отдал приказ расстрелять казацкие суда из крепостных пушек. Московитские стрельцы резво бросились исполнять приказание.
Казацкие струги медленно приближались — вот они уже на дистанции огня. Пушкари навели хоботы стволов и приложили запалы. Увы, выстрелов не последовало! Пороховые заряды рвались вверх через запальные окна, уродуя стволы орудий, — ни одна пушка толком не выстрелила! Пораженный этим событием воевода Унковский безропотно выполнил все требования атамана Разина, главное из которых — выдать войску походную наковальню, кузнечные меха и необходимую корабельную снасть.
Непреодолимые противоречия
Известный историк Александр Станиславский в своей докторской диссертации детально исследует относительно недавно обнаруженный манускрипт «Повесть о Земском соборе 1613 года». В этом документе содержатся сведения о состоявшемся зимой 1613 года казацком вооруженном перевороте в Москве, в результате которого древний престол Московии достался ставленнику рода Романовых.
В специальной главе исследования «Михаил Романов — казачий ставленник» Станиславский указывает, что воцарение «отрока Михаила» стало безусловной политической победой казаков, которым удалось после многолетней ожесточенной борьбы с польским шляхетством и великорусской знатью посадить на престол Московии «своего царя».
Народ присягает на верность новоизбранному царю Михаилу Федоровичу, фотоцинкография Сергея Прокудина-Горского
Новый «самодержец всея Руси» Михаил Романов первоначально стремился как можно полнее удовлетворить все требования этнических казаков. Молодой государь щедро наградил казацкое войско в Москве, выслал на Дон богатый «государев отпуск» и личное «жалованное» знамя. Казацкий народ с высокого престола был публично назван «великим рыцарским войском», а для оперативного решения всех возникающих вопросов во взаимоотношениях с казачеством спешно учредили особое министерство — Казачий приказ.
Вместе с тем, Московская Русь ни на минуту не сомневалась в том, что влияние казаков — как онтологически чуждого великорусам воинственного народа — на политическое бытие московского государства следовало всемерно ограничить.
Мысли московитской политической элиты не расходились с делом: уже к 1619 году все поселения этнических казаков на собственно великорусских землях были ликвидированы. Московские дьяки, щедро задабривая льготами и привилегиями этнических казаков (только им, например, была разрешена беспошлинная торговля на Руси), провели силами правительственных войск жесткую люстрацию так называемых «воровских казаков», то есть великорусских людей, пытавшихся войти в состав казачества. «Ворят» преследовали поистине безбожно: вздергивали на дыбу, казнили без суда, ссылали в Сибирь, морили в подвалах монастырей — все великорусские люди, по мнению царской администрации, должны были вернуться после Смуты в свои исконные сословия.
Политика подведения всех возможных вольнодумцев под «высокую руку государеву» должна была, по логике, в конце концов, затронуть и этнических казаков как главных инициаторов «бунташного воровства».
В 1632 году была предпринята попытка привести Войско Донское к присяге царской власти Романовых. Попытка окончилась для московитов позорным провалом: донцы наотрез отказались присягать, невзирая ни на какие «государевы отпуски». Ожегшись на донцах, царская власть даже не пыталась приводить к присяге Терско-гребенское и Яицкое (Уральское) казацкие войска, разумно понимая всю нереальность такого шага.
Все резко изменилось после 1641 года, когда после «пирровой победы» над Турцией в пятилетней (1637–1641) казацко-турецкой войне донское казачество оказалось ослабленным настолько сильно, что уже не могло вести переговоры с Московией с позиций необсуждаемого суверенитета.
Уже в 1642 году правительство Московии в полном объеме начинает реанимировать былую политику царя Бориса Годунова по сдавливанию казацкого «Дикого поля» в кольце воссоздаваемых великорусских крепостей со стрелецкими гарнизонами. Наиболее активно усиление военного присутствия Москвы происходит на нижней Волге — наименее населенной казаками части Присуда Казацкого. Вновь возникают все более настойчивые требования Посольского приказа о персональной переписи этнических казаков Волги и Яика, а также о выдаче с низовых рек на Москву всех «беглых холопей».
Разин, которому были свойственны не только умение виртуозно владеть саблей, но и несомненные способности стратегического предвидения, сумел понять главное: государство царей Романовых перешло в медленное, но исключительно упорное наступление на исконные казацкие вольности. Понял атаман и другое: если не остановить это наступление на Волге и Яике, то его не удастся остановить ни на Дону, ни на Днепре. К сожалению, столь прозорливо мыслящих людей среди казацкой старшины Черкасска и Запорожья оказалось очень немного.
«Я пришел дать вам волю!»
Совокупность известных исторической науке фактов позволяет считать, что действия Разина против правительства царя Алексея Михайловича изначально преследовали не тактическую (оттеснить московитов с казацких земель), а стратегическую цель — перелицевать государственную систему Московской Руси на казацкий лад.
Главный политический лозунг атамана — «Я пришел дать вам волю!» — мог вызвать энтузиазм скорее в великорусской крестьянской среде, нежели среди этнических казаков, которые и без того обладали всей полнотой личной, а во многом и внешнеполитической воли.
«Степан Разин» Василия Сурикова
В этой апелляции к русскому крестьянскому большинству была и сила, и слабость Разина. Сила заключалась в той, по существу всеобщей, поддержке, которую атаман получал в среде «скудных многих людей» неказацкого происхождения — у русских стрельцов, крестьян, посадских чинов. Слабость же состояла в явной настороженности к разинской идее всеобщей вольности «старых», то есть этнических казаков Дона и Яика, с трудом представлявших себе, как можно перелицевать великорусский «черный люд» в казаков, да еще и перестроить государственный механизм Руси по образу и подобию казацкой войсковой управы. Трезвомыслящая сиюминутно, но стратегически недальновидная казацкая старшина не понимала, что только сплотившись воедино вокруг Разина, пусть даже под самыми фантастическими лозунгами, казаки получали реальный шанс остановить превращение великорусского национального государства в мощный, неумолимый к идее народоправства механизм наднациональной империи.
Разин меж тем целенаправленно готовился к войне с Московией. Поздней весной-летом 1667 года он уходит с Дона на Яик (Урал), где легко добивается расположения немногочисленных, но весьма воинственных яицких казаков.
Воронежский воевода Василий Уваров сообщал 25 апреля 1668 года в Разрядный приказ, что атаман Разин, перезимовав на Яике, сильно укрепился войском, поскольку к нему постепенно стекаются отряды донских и запорожских казаков. «Да они, казаки-де, говорят итти по городам пройматца на Волгу к Стеньке Разину, — докладывал воевода, — а ис коих городков-де казаки с ними не пойдут, то те городки им нещадно ломать».
В этот же период к Разину подошло и наиболее желанное для него подкрепление: его давний друг, атаман Сергей Кривой привел около 700 донцов, а запорожский есаул Боба пришел с Днепра с четырьмя сотнями сечевиков.
Весной 1668 года разинцы покинули Яицкий городок и направились в боевой поход к западному побережью Каспия. Для грядущей борьбы с Московией Разину необходимы были деньги и слава удачливого полководца, столь важная в среде этнических казаков. Успешный «персидский поход» принес ему и то, и другое.
«Иду судами и конями на Царицын»
Вернувшись с Каспия, Разин не распустил свои отряды, как это традиционно делали атаманы по возвращении из похода. Казаки-разинцы отпускались в свои городки для свидания с родственниками только «на срочные дни за крепкими поруками». Черкасск, столицу Войска Донского, Разин фактически держал в блокаде. Даже своих посыльных в Москву донской старшине приходилось направлять «тайным обычаем», чтобы об этом не узнали разинцы и «в Войске Донском смуты-де не учинилось». Степан Разин фактически повторял на Дону те же жесткие, но необходимые меры по обузданию своеволия казацкой старшины, которые до него успешно применял в Запорожье гетман Богдан Хмельницкий.
Сила и авторитет атамана Разина стремительно росли. По возвращении на Дон его отряд насчитывал 1,5 тысячи сабель, к ноябрю 1669 года полностью боеготовых казаков в стане Разина насчитывалось около трех тысяч, а в начале 1670 года число разинцев превышало уже 4 тысячи человек.
«Призыв Степана Разина» Сергея Мокина
В начале мая 1670 года атаман собрал в Паншине-городке войсковой круг Дона. Здесь Разин впервые открыто призвал казаков «идтить в Русь Волгою, а там с бояры повидатца». Казаки радостно согласились со своим вождем.
15 мая 1670 года казацкое войско, выросшее до семи тысяч человек, вышло на Волгу выше Царицына. Подойдя к городу, Разин оставил своего товарища, атамана Уса, осаждать Царицын, а сам «пошел громить улус едисанских татар». Разбив вскоре татарские рати, Разин захватил «всякой полон», а главное — столь нужных для похода к Москве верховых лошадей.
Поскольку атаман Ус самостоятельно взять Царицын не смог, Разин лично возглавил штурм и, ворвавшись в город, — «московитских стрельцов и жителей, в башню загнав, в той башне порубил <…>, а воеводу велел вкинуть в воду».
В Царицыне немедленно были введены казацкие порядки. Жители города вместо воеводы избрали на всеобщем сходе «атамана городового». Крепость стали всемерно укреплять на случай осады московскими ратями, в нем оставили специальный гарнизон — «казаков с десятку по человеку».
Московское правительство направило против разинцев карательное войско во главе с князем Семеном Львовым. Одновременно 8 июля 1670 года в Черкасск на Дон была отправлена из Посольского приказа грамота войсковому атаману с одобрением за неприсоединение низовых казаков к «Стеньке-вору». При этом царские дьяки уверяли «верных» казаков, что как только «воровские ссоры на Дону перестанут и казаки в послушании будут, и с Воронежа к вам на Дон все запасы без задержанья будут отпущены». Казацкой старшине царь Алексей Михайлович недвусмысленно предлагал взятку.
«Красное колесо» цареискательства
Успех сопутствовал Разину. У Черного Яра его войско встретилось с отрядом князя Львова. Устроив засаду, казаки наголову разгромили передовой отряд астраханских стрельцов, а основная часть правительственного войска просто бросила оружие.
Участник этого похода, немецкий офицер Людвиг Фабрициус, в своих «Записках» подробно описал, как это произошло: «Простые воины генерала (князя Львова. — Н.Л.) тотчас перешли к врагу с развернутыми знаменами и барабанным боем. Там они стали обниматься и целоваться, и договорились стоять друг за друга душой и телом, чтобы, истребив изменников-бояр и сбросив с себя ярмо рабства, стать вольными людьми».
Взятие Астрахани войсками Степана Разина, гравюра из «Трех путешествий» Яна Янсена Стрейса
Офицеры отряда ничего не могли сделать с этим единодушным порывом простых русских людей к свободе. «Нас было всего человек 80 офицеров, дворян и писарей, — с горечью отмечает Фабрициус, — генерал глядел на офицеров, офицеры на генерала, и никто в растерянности не знал, что нужно предпринять».
Укрепив тылы армии, Разин стремительным броском подошел к Астрахани. Штурм крепости был решительным: в ночь с 21 на 22 июня казаки ворвались в город. Несмотря на большой гарнизон (свыше шести тысяч человек) и наличие на стенах мощной артиллерии (около 500 пушек), сопротивление царских войск было сломлено быстро. Воевода Иван Прозоровский был схвачен и немедленно убит, казаки перебили также всех других «московитских начальных людей», общим числом около 500 человек.
От Астрахани Разин повернул на север, к Москве. Наступление развивалось очень успешно. Пали Чугуев, Острогожск, Саратов, Самара, Саранск, Пенза, Алатырь. Казаки осадили Тамбов и Шацк, их передовые отряды уже действовали в тульских и рязанских уездах. Общее число повстанцев, как считают историки, достигло 200 тысяч человек. Фактически весь бассейн Волги, вплоть до Казани, был очищен от русских помещиков, а их имения были сожжены.
Среди русских крестьян поползли слухи о том, что внезапно умерший в возрасте 15 лет (17 января 1670) царевич Алексей Алексеевич, второй сын царя Алексея Михайловича, на самом деле чудом спасся и примкнул к Разину. По Руси медленно покатилось страшное в своей неумолимой силе «красное колесо» цареискательства. А в Кремле и в Боярской думе многие в отчаянии схватились за голову.
Подробнееhttp://rusplt.ru/society/ataman-razin-vor-ili-geroy-12748.html
Подробнееhttp://rusplt.ru/society/ataman-razin-vor-ili-geroy-12748.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий